Рывка я не почувствовал, тело еще не включилось в работу. Повинуясь заложенным в автопилот командам, кокон, выписывая короткие рваные зигзаги, чтобы сбить вражеский прицел, по пологой дуге устремился к Сигнальной сопке.
Я немного отклонил траекторию полета, чтобы попасть сразу на площадку перед РВЦ. Теперь уже маскировка входа не имела значения. Странное ощущение… Никогда я еще не парил на антигравах, полностью отрезанный от сенсорного восприятия. Никаких звуков снаружи. Полная тишина и падение в темноте. На виртуалку поступала только визуальная картинка. Но система жизнеобеспечения уже выводила меня из Глубокого погружения, подготавливая к возвращению в реальный мир, о чем свидетельствовали не только показания биомонитора перед глазами, но и легкое покалывание в начавшем оживать теле. По коже будто скользили крохотные коготки из кристалликов льда, а восприятие моего «я» катастрофически быстро сужалось до ощущения жалкой, слабой человеческой оболочки – постэффект от пребывания в роботе.
Дроиды не отреагировали на мой кокон, и это можно было считать удачей. Сигнальная сопка вырастала на глазах, я уже видел каждый куст на ее вершине – каждый горящий куст вокруг россыпи из тлеющих обломков, оставшихся от разрушенной до основания беседки (как, когда?) – словно прорисовывался посадочный сигнал.
Но мне не сюда.
Вершина сопки сместилась влево, теперь кокон приближался к РВЦ…
Черт возьми, что здесь произошло?
Из громадного пролома в маскировочных воротах, в который запросто мог пройти глайдер, лениво тянулись клубы серо-черного дыма, стелясь по земле – словно язык неведомого хищника, поджидающего добычу. Вне всякого сомнения, РВЦ подвергся атаке, пока я воевал возле Рукава, но почему я ничего не заметил раньше? Еще в полете я попытался связаться с ИскИном и выяснить, что случилось, благо Икс-барьер уже остался позади и не мешал связи. Шутник не отозвался. Соната – тоже. С ней определенно что-то случилось. Но сейчас не время думать об этом. Бой еще не закончился.
Едва ощутимый толчок приземления, кокон раскрылся и мягко вытолкнул меня наружу. Непривычно теплый для ночного времени ветер с силой дохнул в лицо, обдав запахом гари, казалось, пропитавшим весь воздух вокруг. Едва упав на четвереньки, не обращая внимания на впившийся в ладони и колени гравий, я оглянулся.
Инфракрасный режим лоцмана не оставил меня в темноте без зрения. Позади взрывался и горел мой верный «Костолом» – огромным чадящим факелом. Или погребальным костром. Если я не ошибался, этот залп «Рубилы» был последним. Даже девяностотонный тяжеловес не способен нести больше сотни ракет, особенно таких мощных, как в РСЗО «Торнадо-18».
Впрочем, какая разница. У нас больше не осталось роботов. Только в РВЦ. «Снайпер». До которого Соната почему-то так и не добралась, иначе «Снайпер» уже появился бы на арене боевых действий. Но мне сейчас некогда рассуждать о причинах, по которым это произошло. Нужно двигаться дальше. Проклятый «Молот» шел за мной, нас уже разделяли всего полтора километра, через две-три минуты он будет стоять на моем месте. Единственный шанс остановить его – добраться до «Снайпера» раньше, чем он меня прикончит.
Не медля, я вскочил и бросился в пролом в воротах.
В первую минуту, после кокона, ноги слушались не очень охотно, но кровь быстро разогрелась. Трудно было не заметить, что защита туннеля полностью уничтожена – от лазерных розеток, встроенных в скальную породу, остались лишь обгорелые, расплавленные потеки из металла и камня. От дыма и едкой вони заслезились глаза. Зажмурившись, я прикрыл рот и нос ладонью, выскочил в зал и замер, тяжело дыша.
РВЦ горел.
Я увидел это еще из туннеля, на бегу, но сейчас передо мной предстала полная картина разрушений. Секции монтажных шахт были разодраны и разбросаны, превратившись в кучки оплавленного металлического хвороста, ремонтное оборудование разбито и изувечено, конвейер, отвечавший за загрузку изделий в Чертог, разрублен, по меньшей мере, в двух местах (из-за пропитавшего воздух дыма видимость оставляла желать лучшего), словно гигантским топором. От операторского колпака в центре зала ничего не осталось, кроме груды расплавленных, чадящих обломков, плазменный жар превратил и металл, и пластик, и камень в неразличимую единую массу. Вот почему Шутник не ответил. Модуль ИскИна уничтожен.
Потрясение просочилось даже сквозь эмофильтры. Но кто так все разнес…
В глубине зала, окутанный стелющимися от горящего оборудования клубами дыма, шевельнулся «Снайпер». Длинный ствол малой гаусс-пушки, вмонтированной в голову, чуть сместился, лазеры рук последовали за ним. Я замер, поняв, что ничего не успею сделать. Кто в роботе? Соната? Или враг?
«А, это ты, Сомаха, – лоцман заговорил знакомым голосом. – Вижу, дела плохи, раз ты явился сюда без „меха“…»
«Дьюсид?! – На языке завертелось сразу множество вопросов, но их пришлось оставить на потом, – Отлично. Раз ты уже в „Снайпере“, выдвигайся из РВЦ наружу. „Молот“ идет по пятам, но он не должен сюда попасть».
«Не могу, – спокойно, как-то даже флегматично ответила Дьюсид. – У „Снайпера“ повреждены ноги, я и с места не могу двинуться. „Диверсанты“ хорошо постарались, все суставы, похоже, просто спеклись».
Ах вот оно что. Их оказалось гораздо больше, чем я думал.
«Сколько их сюда прорвалось?»
«Двое. Разве ты не видишь?»
Уже видел. Взгляд наконец отыскал справа от «Снайпера» останки двух «диверсантов». Дым и огонь хорошо замаскировали их разбитые тела на фоне общей картины разрушений.